Залесский
Здравствуй, друг мой Алёша!
При встрече в храме мне конечно же не удалось тебе во всей полноте
рассказать о поездке в Свято-Алексиевскую пустынь и в Переславль-Залесский
14 сентября с.г., а поездка была в высшей степени замечательная и
интересная. На пути в пустынь нам рассказывали о самой пустыни, о распорядке
тамошней жизни, о насельниках и их судьбах (в частности, о
мальчиках-оленгофренах, один из которых полностью исцелился и служил в армии
в Чечне), историю возрождения обители и много-много интересного. Нам
рассказали также житие твоего св. покровителя - преп. Алексия, Человека
Божия. Я-то его читала раньше, а маму мою этот рассказ ввёл в крайнее
смущение и замешательство (я имею в виду поступок Алексия с обручницей своей
и родителями). Читали мы также акафист преп. Алексию. В пустынь мы приехали
около 10 часов утра к началу Литургии. Она проходила в маленьком нижнем
храме-крипте восстанавливающегося храма преп. Алексия, Человека Божия.
Храмик был такой маленький, каких я никогда раньше не видела, все паломники
даже не помещались в нём: некоторым пришлось стоять в дверях и даже в
коридоре. Накануне, в Москве, я исповедалась у батюшки Алексея в храме
Георгия Победоносца, поэтому я не стала подходить к священнику, ждала
причастия. Служба велась очень уютно, по-домашнему, как-то благоговейно тихо
и спокойно. Через резные Царские врата было видно и даже слышно, что делает
и читает в алтаре священник. Ему сослужил дьякон. Справа на клиросе пел
немногочисленный женский хор (точнее, девичий; одна из девушек была
монахиней). Я уже рассказывала тебе, что в пустыни живут общинно и
монашествующие, и миряне, чуть меньше половины насельников - дети (в том
числе и дочка нашего известного путешественника Фёдора Конюхова, она учится
в православной гимназии). Но на тот период детей в пустыни не было: часть
уехала отдыхать в Крым, а другие - на Кавказ. После причастия мне было очень
радостно, хотя я жалела, что тебя не было рядом. Я уверена, тебе бы
понравилось в пустыни.
После службы мы пошли в трапезную. На стенах висели картины с изображениями
евангельских событий и, в частности, тайной вечери. На столах стоял суп,
<ракушки>, хлеб с колбасой и сосисками, чай, молоко, нарезанный дольками
арбуз. Во время трапезы читали житие святого : (К сожалению, я не могла
расслышать его имени: в трапезной стоял сильный гул, так как многие
паломники не привыкли вкушать Богом дарованную пищу в тишине, как принято в
монастырях).
После трапезы нас повели уже непосредственно в гимназию, на экскурсию.
Помещения в гимназии довольно маленькие, при том, что коридоры очень
длинные. Однако пространство не теряется даром: сразу при входе глазам
открывается целая галерея цитат и душеполезных изречений как из св. отцов,
так и из сочинений людей зарубежных и совсем не церковных. Но эти изречения
так хорошо подобраны и так могут быть полезны для формирования мировоззрения
и воспитания православных мальчиков и девочек, что некоторые паломницы
ходили с ручками и блокнотами и переписывали себе эти слова практически
подряд. Тут же напротив двери в этот <цитатный> коридор (на расстоянии
буквально в полтора метра) находится дверь в "домовый" храм, в котором
учащиеся гимназии молитвенно начинают и заканчивают свои трудовые дни, там
же проводятся службы, где мальчики алтарничают, а девочки поют на клиросе.
Справа от солеи висит большая икона преп. Алексия, написанная маслом и по
Божьему Промыслу попавшая в пустынь. Сюда её отдали люди, которые нашли её
где-то у себя в доме на чердаке и думали, что это портрет какого-то
крестьянина (наверное, поэтому она и уцелела в безбожное время). Она была
свёрнута в рулон, и когда о. Алексий, настоятель пустыни, развернул холст,
он в изумлении воскликнул: <Так ведь это : !> Сам понимаешь его восторженную
реакцию. Храм довольно уютный, пронизан проницательным взглядом свт.
Николая.
В коридорах находятся также витрины под стеклом с примечательными изданиями
(в том числе периодическими изданиями собственно Алексиевской пустыни) и
т.п., письмом Николая II, обложкой для Евангелия, вышитой императрицей
Александрой Фёдоровной, а ещё: всякие кости мамонтов, зубы акул, кости
других рептилий, чучела крокодила, фазанов, расписные прялки, самые
разнообразные блестящие, сверкающие и переливчатые полудрагоценные
камни-минералы, картинки из янтаря и других полудрагоценных камней, игрушки
и поделки, сделанные руками самих детей и много другого интересного. Однако
самое интересное началось, когда нас стали заводить в маленькие
комнатки-музейчики. Первый такой музейчик заключал в себе находки периода
Древней Греции из раскопок, производившихся в т.ч. и самими детьми в
экспедициях. Там были как цельные сосуды и амфоры, так и черепки,
наконечники стрел, поржавевшие железные кинжалы, фрагмент надгробной стелы с
изображением всадника и большая коллекция нумизматики - монетки (среди них
были лепты и, по-моему, динарий). Следующая комнатка открыла нам волшебный
мир рыб. Замечательный учёный Милютин (кажется так) разработал уникальный
метод сохранения окраски и форм рыбок в абсолютно герметичных стеклянных
шарах со специальным раствором. Шаров не так много: штук 10-12. Рыбки в них
просто изумительные: есть и мурены, и маленькая акулка, и рыба-Ангел, и
рыба-Слон с вытянутым хоботком. Характерно ещё то, что этих рыбок
использовали уже умерших естественной смертью при перевозке с одного места
жительства в другое, так что их не пришлось умертвлять ради научных опытов.
Третья комнатка поразила нас огромным количеством красивейших бабочек и
необычных, удивительных насекомых (жуков, саранчи, стрекоз), привезённых из
Перу, из Малайзии, из Бразилии и др. экзотических стран. Таких бабочек я не
видела нигде и никогда, поэтому я восхищённо озиралась по сторонам и
поражалась многообразию Божьих творений, Божьей фантазии и премудрости. Там
были и блестяще-изумрудные, и перламутрово-лазурные, и зелёные, и жёлтые в
коричневых пятнышках крылья (особенно мне запомнились большие бабочки с
названием <Павлиний глаз>); некоторые жуки напоминали брошки - такие
аккуратно-миниатюрные, гладкие и блестящие. Вся экспозиция насекомых
располагалась по стенам комнаты сверху донизу, а в центре под стеклом
демонстрировались полудрагоценные камни и минералы.
Очередной музейчик представлял комнату изящных искусств с картинами,
эскизами, рисунками и гравюрами Сурикова, Шишкина, Малявина,
Петрова-Водкина, Остроумовой-Лебедевой и др., менее известных художников. А
в горке около двери, посвящённой Тургеневу, находились трубка писателя, его
театральный бинокль, малю-ю-юхонькая книжечка с французской театральной
программой XIX в., ноты XIX в. и веер, как напоминание о Полине Виардо.
Ну и наконец - музей Фёдора Конюхова, с его картами, глобусом, сундучком,
упряжкой для собак, его грамотами, фотографиями и т.д. и т.п. Вообще эту
комнату хотят со временем оформить как каюту или рубку капитана, но пока это
только в проектах. Нам рассказали, что дед Ф. Конюхова был другом
знаменитого путешественника Седова и надеялся, что его внуки достигнут
Северного полюса. Его надежды, как видим, не остались бесплодными.
В завершение нашей экскурсии нас провели в библиотеку. Это помещение мне
напомнило или, лучше сказать, вызвало ассоциацию с библиотекой в
каком-нибудь богатом родовом поместье или в замке. Она оформлена в два
этажа. Второй этаж располагается по стенам, словно приложен к книжным
полкам, наверх ведёт деревянная лестница с перильцами. Внизу же рядами
поставлены деревянные столы и стулья. Из окон открывается вид на осенние
просторы. Мне даже захотелось поработать в этой библиотеке. К тому же там
собрана великолепная коллекция книг по художественной и
естественно-познавательной литературе, по изобразительному искусству, разные
словари и т.д. Я видела некоторые книги, которые есть у меня дома, в том
числе "Евангелие. 2000 лет в западноевропейском искусстве", - большая,
хорошо иллюстрированная и оформленная книга.
После экскурсии все паломники пребывали в некоторой эйфории, и я тоже. Когда
мы садились в автобус, чтобы ехать в Переславль, я спросила у мамы: "А можно
мне приехать сюда, когда у меня будет отпуск и поработать здесь месяц? Ведь
здесь так хорошо!" На что она мне ответила: "Там посмотрим", впрочем, тоже с
улыбкой. Ей тоже там понравилось. Правда, когда паломники разговаривали с
настоятелем, о. Алексеем, он сказал, что люди в пустыни нужны, в частности
высококвалифицированные педагоги. Одна паломница высказала желание приехать
и поработать в библиотеке, на что он ей ответил, что библиотекарей у них
хватает. Так что моё желание оказалось под вопросом. Вообще в пустыни
напряжённо и с жильём, и с водой. Детей возят в баню в Переславль (в 20 км
от Пустыни). Честно говоря у меня появилась мысль и совсем приехать в
пустынь, но одна я на это не решусь, да и не знаю, насколько это
целесообразно. Я молилась преп. Алексию, Человеку Божию, и св. прав. Алексию
Мечёву, и св. блг. кн. Александру Невскому и свт. Николаю, и др. святым,
чтобы устроили жизнь мою и судьбу мою по воле Божией ко спасению, так что
уповаю на благой Промысел Божий и учусь терпению.
Переславль мне тоже, как говорится, приглянулся: такой зелёный маленький
городок с 2-х, 3-х и 5-ти этажными домами, небольшими монастырями и древним
храмом Преображения Господня (1152), в котором был поставлен на княжение св.
блгв. кн. Александр Невский. Мы посетили Никитский мужской монастырь
(приложились к мощам преп. Никиты Столпника, спускались в его земляной
столп, ходили к его источнику) и Никольский женский монастырь с
новопостроенным храмом Свт. Николая Чудотворца, освящённым за несколько дней
до нашего посещения. Стройные классические формы храма создают ощущение
строгой и удивительно одухотворённой отрешённости от мира в христианском его
понимании. Светло-жёлтый цвет стен с белыми рёбрышками, золотые купола и
мозаика свт. Николая над главным входом делают образ храма каким-то особенно
гармоничным, породному уютным и дорогим. Внутри по правую сторону от алтаря
покоятся мощи св. блгв. кн. Андрея Смоленского.
На обратной дороге в Москву мы ещё раз заехали в Свято-Алексиевскую пустынь
забрать руководителя нашей службы Андрея Дмитриевича с семьёй. Их провожал
батюшка Алексей. Все паломники высыпали из автобуса под благословение и
незаметно втянули батюшку в беседу. Некоторые паломники высказывали желание
потрудиться в пустыни, поработать преподавателями, задавали много вопросов.
А на обратном пути почти всю дорогу плакал и капризничал полуторогодовалый
ребёнок Андрея Дмитриевича Ванечка. Долго он плакал и передавался из рук в
руки то к Андрею Дмитриевичу, то к его супруге Ольге Игоревне, его утешали,
с ним заигрывали, но эти меры действовали лишь на очень короткое время. Всё
это они (родители) проделывали с великим терпением и любовью. Тогда я
подумала, что Господь нас любит ещё больше, и так же, с Пресвятой
Богородицей, нянчится с нами, несмышлёными чадами своими, а святые (здесь у
меня мелькнуло сравнение со взрослыми паломниками) смотрят на нас и
удивляются нашему неразумию и великой Божьей любви, великому Его
долготерпению и кротости. Когда, наконец, Ольга Игоревна в сердцах
воскликнула, обращаясь к сыну: <Ну что ж ты плачешь? Ты сам-то знаешь, чего
хочешь?>, я вновь перевела стрелки на себя и подумала, что я ведь тоже и
явно, и внутренне часто плачу, ною, чем-то недовольная, и в нетерпении прошу
о вещах, которые в данный момент невозможны или неполезны для меня, всячески
выказываю своё недовольство Божиим Промыслом обо мне, грешной, и не умею
благодарить любящего Отца моего Небесного и Матушку Богородицу за их заботы.
Какая я глупая и незрелая! Какой я младенец, капризный и всем святым и
ближним моим надоедающий! Как любит меня Господь!
Приехали с мамой домой уставшие, поели. Перед сном я молилась невнимательно
от усталости, всей душой чувствуя свою малость и Божие величие. Засыпала я
под убаюкивающее пение звёзд в бездонном, бархотно-чёрном, вечном небе, в
котором витали мои мысли и душа. Слава Богу, Небесному моему Отцу!
Прощай, родная душа! Я не стану передавать тебе это письмо, дабы не смущать
тебя (по причине нашей молодости). Тебе, я думаю, интересно было бы узнать
всё написанное здесь, а мне приятно общаться с тобой, как некогда диаконисса
Олимпиада общалась с Иоанном Златоустом.
Р.Б. Евгения, 2003
